42. Диалектиака как метод и теория.

 

1. Впервые это понятие обозначено Сократом. Им был разраба­тан совершенно новый способ постижения истины, который впоследствии стал рассматриваться как собственно философский метод и получил название диалектики. Это метод постижения истины путем выявления противоречий в суждениях собеседника. Именно выявление противоречия заставляет двигаться мысль вперед, т. е. противоречие выступает как источник развития мысли. Из этого зерна, бро­шенного Сократом, вырос целый философский метод и одновре­менно возникла достаточно сложная философская проблема.

 

2. Далее у Платона, ученика Сократа,  этот метод значительно усложняется и превращается в уни­версальный философский метод, благодаря которому человек ста­новится мудрецом, философом. Платон сравнивает диалектику с прометеевым огнем, выведшим человека из подчиненности при­родным стихиям. Философ сохраняет центральную идею Сократа: у него диалектика также состоит в фиксировании противополож­ностей и их соединении. Однако содержание диалектического мето­да у него намного богаче.

Прежде всего Платон указывает, что диалектическое рассуж­дение знает два пути: восходящий, когда во многом философ ищет единство, и нисходящий, когда философ производит деление общей идеи на множество частных. При этом Платон выделяет три основ­ных, фундаментальных понятия (позже они получат название кате­горий), которые служат инструментом при философском исследо­вании. Это — "бытие","тождество" и "иное". Оказывается, что лю­бая вещь (т.е. бытие), с одной стороны, тождественна себе, а с дру­гой, имеет свое иное, т.е. свою противоположность.Так объясняется факт особого значения противоречия в философском рассуждении и роль противоположностей и в самом мире вещей.

 

3. Кант (антиномии разума)

Если в сфере рассудка и чувственности действуют правила трансцендентальной логики, то в сфере разума вступает в права трансцендентальная диалектика. К диалектике Кант относится весьма своеобразно. Он считает, что диалектика возникает тогда, когда пытаются получить положительное знание о предмете на ос­нове только общих логических правил, не имея в своем распо­ряжении никаких данных созерцания о нем. В этом случае логика превращается в софистику, в болтовню, в "разглагольствование о чем угодно". Тем не менее трансцендентальная диалектика — не­пременное свойство чистого разума. Дело в том, что в процессе деятельности разума неизбежно возникает иллюзия: субъективная необходимость соединения понятий рассудком выступает как объек­тивная необходимость, присущая самим вещам, вещам-в-себе. Эта иллюзия не исчезает даже в том случае, если мы вскрыли ее ме­ханизм (точно гак же как луна при своем восходе кажется большей, чем когда она стоиг в зените, и эта иллюзия не исчезнет после лого, как вам объяснят ее оптический механизм). Таким образом, при указанных условиях диалектика неразрывно связана с человеческим разумом, устранить ее нельзя, но можно ее использовать, если рас­сматривать как сигнал о возникновении иллюзии. Именно поэтому Кант называет диалектику логикой видимости. Единственный путь для постижения сути трансцендентальной диалектики — это при­менение трансцендентальной критики, которую и осуществляет сам философ.

 

4. Гегель. Гегель считает, что наше мышление имеет три стороны: рас­судочную или абстрактную, диалектическою или отрицательно-разумную и спекулятивную (от лат. speculatio — умственное созерцание) или положительно-разумную, конкретную.

Рассудок играет в процессе мышления важную роль: он везде проводит четкие границы между явлениями, дает однозначные определения, результатом его деятельности являются разного рода классификации. Для рассудка противоречий в самом мире быть не может, а противоречия в мышлении являются верным признаком логической ошибки. Рассудочное мышление обладает устой­чивостью, что само по себе и неплохо, но чревато догматическим застоем. Диалектический разум, напротив, рассматривает мышле­ние как непрерывный процесс. С этой целью в любом обнару­женном рассудком явлении он выделяет противоположности, любо­му образованному рассудком понятию он противопоставляет "его иное", т.е. его противоположность. Объединяя противоположности, диалектический разум повсюду находит противоречия. Для него ло­гика мышления выражается схемой: тождество — различие — про­тиворечие.Тем самым противоречие для диалектического разума является не свидетельством ошибки, а стимулом для поисков средств разрешения этого противоречия, т.е. стимулом развития мысли. Только такое мышление и способно, по мысли Гегеля, быть аде­кватным средством осмысления человеком процессов изменения, движения, развития. Гегель совершенно справедливо отмечает здесь тог факт, что исходным моментом познания является постановка (обнаружение и формулирование) проблем, ибо любая проблема представляет собой не что иное как противоречие между наличным знанием и отсутствием того нового знания, которое необходимо, чтобы добиться желаемого результата. Именно в этом состоит суть знаменитых слов Гегеля: "Противоречие — вот что на деле движет миром, и смешно говорить, что противоречие нельзя мыслить"; или: "вес вещи противоречивы в самих себе; и притом в том смысле, что это предложение выражает по сравнению с прочими истину и сущность вещей"; или: "противоречие... есть корень всякого движе­ния и жизненности; лишь поскольку нечто имеет в самом себе про­тиворечие, оно движется, обладает импульсом и деятельностью". Для выражения противоречия и его роли в бытии и мышлении Гегель широко использует уже известные нам по предшествующей истории философии приемы. Так, он обычно берет категории попарно (как противоположности) и затем показывает, что они переходят друг в друга: качество в количество, а количество в качество, необходимость в свободу, а свобода в необходимость, сущность в явление, а явление в сущность и т.п. Кроме того он пользуется суждениями типа S есть Р и не есть Р. Так, например, противоречивость перемещения тела в пространстве, которая была предметом размышления еще элеатов, он передает при помощи утверждения: "В каждый данный момент времени стрела и находится и не находится в данной точке пространства". Итак, диалекти­ческий разум богаче рассудка. Однако в силу внутренне присущей ему противоречивости, он имеет все же отрицательное значение. Во-первых, из-за акцента на гибкость понятий, на их взанмопереход диалектика легко превращается в софистику. Гегель пишет: "Часто диалектика и на самом деле представляет собой не что иное, как субъективную игру, которая по произволу выдвигает то доказа­тельства, то опровержения — рассуждательство, в котором отсут­ствует содержание и пустота которого прикрывается остроумными соображениями". Во-вторых, сам по себе диалектический разум не приводит к положительному результату. Хотя, как пишет Гегель, диалектика есть "душа всякого истинно научного познания" и "ставит себе целью рассматривать вещи в себе и для себя, т.е. согласно их собственной природе", но все же, пожалуй, главным результатом диалектики является обнаружение ограниченности оп­ределений рассудка. Диалектика, следовательно, антитезис по отно­шению к рассудочному мышлению, которое в данном случае вы­ступает как тезис. Однако, как мы знаем, высшим является третье — синтез, именно в нем достигается положительный результат. Этот синтез и осуществляет спекулятивный разум. Его функция состоит в том, чтобы через примирение противоположностей и соединение их в единое целое, т.е. через разрешение противоречия получить исчер­пывающее объяснение любой теоретической проблемы. Когда по­нятия, каждое из которых абстрактно, т.е. односторонне, объеди­няются в единую теоретическую модель, возникает научное или, как говорит Гегель, конкретное (т.е. исчерпывающее, полное, всесто­ронне обоснованное) знание или истина, представляющая собой совпадение, тождество бытия и мышления. Разум становится очи­щенной от всего случайного сущностью действительного явления, а действительность предстает как воплощенный разум.

5. Марксизм. Согласо этому философскому учению диалектический метод представляется в виде теории, т.е. системы принци­пов, законов и категорий. Материалистическая диалектика включает в себя, прежде всего, два принципа: принцип всеобщей мировой связи (все явления обусловлены другими явлениями, все они так или иначе включены в материальное единство мира) и принцип разви­тия (все явления не только движутся и изменяются, но и, так или иначе, развиваются). Что такое развитие Энгельс не поясняет, считая, по-видимому, что это интуитивно ясно и без всяких разъяснений (движение от простого к сложному, от низшего к высше­му). Далее важнейшим элементом теории диалектики являются законы: перехода количественных изменений в качественные, единства и борьбы противоположностей и отрицания отрицания. (Сам Энгельс законами называет лишь первый и последний из них. противоречие же рассматривается им как выражение сущно­сти движения и развития, в связи с чем он, как и Гегель, употреб­ляет суждения типа S есть Р и не есть Р). Законам диалектики в марксистской философии придавалось настолько большое значе­ние, что само определение этой философии связывалось именно с ними. Во всех учебниках можно было найти определение: диалек­тический материализм есть наука о всеобщих законах развития природы, общества и мышления. Тем самым марксизм предложил свою альтернативу утверждению трансцендентального идеализма о существовании общих законов для бытия и мышления; в нем эту роль как раз выполняют законы диалектики. Наконец, важной со­ставной частью теории диалектики является единство, взаимопе­реход и противоположность категорий, таких как единичное и общее, сущность и явление, содержание и форма, причина и след­ствие, необходимость и случайность, возможность и действитель­ность, абстрактное и конкретное, историческое и логическое (здесь легко узнается инструментарий гегелевского спекулятивно­го метода). В принципе сюда можно добавлять и другие категории (материя и сознание, движение и покой и др.), но вышеперечис­ленные категории играли особую роль, они составляли существо марксистского диалектического метода.

Нетрудно увидеть, что так же, как и у Маркса, у Энгельса вся теория диалектики нацелена на анализ социальной жизни, на до­казательство неизбежной гибели капитализма и столь же неиз­бежной победы коммунистического строя. Однако была выдвину­та претензия на то, что материалистическая диалектика является единственным научным, единственно правильным методом для любой науки, в том числе и для всего естествознания. Этот метод можно было создать только в связи с материалистическим миро­воззрением. Термин "идеалистическая диалектика" использовался лишь для того, чтобы показать, что идеализм уродует и извращает диалектику. Диалектика, таким образом, оказывалась выражением коренных интересов пролетариата, как единственного до конца последовательного революционного класса, который, освобождая себя, освобождает от угнетения всех. Диалектике противостоит, по мнению Энгельса, метафизика как особый метод, который будто бы состоит на вооружении реакционных эксплуататорских классов (и реакционных буржуазных ученых) в их борьбе с тру­дящимися. Так Энгельс придал слову "метафизика" новый смысл. Если раньше оно использовалось как синоним философии, то те­перь оно стало обозначать догматическое, прямолинейное мыш­ление, которое рассматривает мир как сумму явлений, разграни­ченных жесткими линиями, не подверженных развитию и находящихся в состоянии покоя. Соответственно метафизическое мышление это мышление, не признающее взаимосвязи и взаимо­перехода категорий, мышление рассматривающее противоречие лишь как свидетельство логической ошибки и не допускающее возможности противоречия в самой объективной действительно­сти (напомню, что в своем буквальном значении слово «противо­речие» означает столкновение двух противоположных утвержде­ний). Понятно, что с таких позиций нельзя обосновывать необхо­димость революции, а можно лишь оправдывать сохранение ста­рых социальных порядков. В первые годы советской власти формальная логика с ее законами тождества и запрещения проти­воречия рассматривалась как метафизика, которую необходимо преодолеть. Правда, постепенно эта позиция в силу непредска­зуемости смены настроений Сталина настолько изменилась, что формальную логику одно время даже преподавали в старших классах средней школы.

 

6. Поппер. Поппер не принимает выделения чувственной и рациональ­ной сторон в процессе научного познания. Он утверждает, что на­чалом научного познания всегда является постановка проблем, а их разрешение приводит, как видно из вышеприведенной схемы, к возникновению новых проблем. Таким образом, путь познания нельзя описать неким скачком от наблюдения к созданию теории (это является существенным пунктом его расхождения с позити­визмом). Наблюдение, не совпадающее с предсказанием сущест­вующей теории, ведет к постановке проблемы. Постановка про­блемы приводит к изменению теории, ее опровержению и построению новой теории или видоизменению старой. Затем сле­дует опытная проверка теории, в результате чего возникают но­вые проблемы.

Думается, что в свете сказанного не удивительно резко отри­цательное отношение Поппера к диалектике. Он рассматривает ее как опасную путаницу, как мистику, как средство оправдания чего угодно. Говоря о Гегеле, например, он насмешливо утверждает, что его диалектика это средство, при помощи которого тот доста­ет реатьного физического кролика из метафизического цилиндра. Ее (диалектику) можно применить к решению любой проблемы, да к тому же еще и создать видимость преодоления колоссальных трудностей. Но никакого решения научных проблем она не дает, да и дать не может. А сама идея Гегеля о противоречии как дви­жущей силе мышления есть просто-напросто разрушение науки. Что касается марксовой диалектики, то она, по мнению Поппера, в этом отношении ничем не отличается от гегелевской.

 

7. Хайдеггер. Хайдеггер отрицательно отзывается о диалектике, понимаемой как синтез противоречащих друг другу утверждений в некую целостность (здесь он явно на­мекает на Гегеля и Маркса). С его точки зрения, это уход от ре­альной проблемы, попытка обойти ее, оставив без разрешения. Он предлагает свой метод диалектического исследования: «Будем го­ворить не: бытие есть, время есть, но: бытие имеет место, и время имеет место». На первый взгляд кажется, что мы просто изменили словоупотребление, замечает философ, но это не так. Подумаем, что значит выражение: бытие имеет место? Бытие это присутст­вие. Но при-сутствие нужно понимать как процесс, как впускание, т.е. выведение в открытость из потаенности, перемену места.

По мнению Хайдеггера, постановка вопроса о бытии в исто­рии философии и. прежде всего, в древнегреческой философии еще не осмыслена нами. Такие основополагающие понятия как "идея", "сущность", "энергия", "субстанция", "монада" и др. вы­ражают историю понимания бытия как присутствия. Обыденное сознание в понятии "бытие" прежде всего, берет тот смысл, кото­рый лежит на поверхности — бытие как наличие сущего (то, что передается глаголом "есть"): бытие — это то, что есть. Но уже у греков в понятии бытия есть и другой оттенок смысла: бытие это то, что "имеет место", то, что "вмещает" в себя. Но что значит "вмещение"? Вмещение — это "уместность", "удержание себя". Удержание же по-гречески эпохэ. Следовательно, бытие не "без­различная протяженность исторического процесса", а конкретное изменение, которое может быть разделено на эпохи. "Последова­тельность эпох, — пишет философ,—  и не случайна, и не может быть вычислена как неизбежная". Эпохи перекрывают друг друга, можно сказать, что они перекликаются, "шлют послания", благо­даря чему, приоткрывается послание бытия. В качестве примеров таких "посланий" Хайдеггер приводит понимание Платоном бы­тия как эйдосов, Аристотеля как энергии. Кантом как полагания. Гегелем как абсолютного понятия, Ницше как воли к власти. Это и есть приоткрывание потаенного.

Таким образом, можно сказать, что «бытие имеет место как выход присутствия из потаенности». Имение места означает вме­щение, уместность, удерживание себя. Место, вмещающее бытие, обусловливающее присутствие, впускание присутствия может быть лишь временем.