10

Ф.Бэкон и Т. Гоббс подготовили появление философии, ко­торая заслуживает название подлинно британской. Ею является фи­лософское учение Джона Локка (1632-1704). Жизнь этого философа сложилась так, что хотя его также коснулись события, связанные с английской революцией и он даже был вынужден на некоторое вре­мя покинуть страну, но все же у него остались о них более бла­гоприятные впечатления. И так же как в конце концов революция закончилась классовым миром, так и философия Локка имеет ха­рактер трезвого реалистического, избегающего крайностей, подхо­да к проблемам; можно сказать, что она в большой степени опира­ется на здравый смысл.

В отличие от своих предшественников главную задачу фило­софского исследования Локк видит не в изобретении метода, а в ис­следовании сознания. Нужно не искать кратчайший путь к научной истине (положа руку на сердце признаемся, что с точки зрения здра­вого смысла вряд ли эти поиски увенчаются крупными успехами), нужно попытаться раскрыть механизм работы нашего сознания, чтобы ответить на вопрос: что собственно мы знаем и как получаем это знание. Такое исследование полезно тем, что позволит открыть, как далеко простираются силы разума, чтобы не ставить себе в поз­нании нq)eaльныx задач. Его, пожалуй, главная философская книга

называется «Опыт о человеческом разумении». В ней он приходит к выводу, что хотя силы нашего разума ограничены и не могут охватить «всего объема вещей», но «свеча, которая зажжена в нас, горит достаточно ярко для всех наших целей», ведь «наша задача знать не все, а то, что важно для нашего поведения».

И первый же вывод, к которому приходит философ, зак­лючается в том, что мы не имеем врожденных идей: ни «первые принципы познания», ни принципы практического поведения не­льзя считать одинаковыми для всех людей. Локк рассматривает те истины, которые считаются общепринятыми и приходит к выводу, что даже идею Бога нельзя считать врожденной. Сознание человека при рождении представляет собой tabula rasa, т.е. чистую доску (имеется в виду дощечка, покрытая воском для того, чтобы на ней можно было писать). В данном случае философ использует образ, который был известен еще в античности (Аристотелю, стоикам). В процессе взросления человека в результате воздействия на него ок­ружающего мира эта чистая доска постепенно наполняется пись­менами, так и возникает то, что мы называем человеческим соз­нанием. Его содержание составляет совокупность идей. Под идеями Локк разумеет все, что составляет содержание процесса мышления и восприятия: белизна, твердость, мягкое, желтое, мышление, человек, слон, войско и т.д. и т.п. Каким же образом возникают идеи? «На это я,— пишет Локк,— отвечаю одним словом: из опыта. На опыте основывается все наше знание, от него в конце концов оно про­исходит». Опыт бывает внешний (его выражением являются ощущения, благодаря которым люди наблюдают внешние пред­меты) и внутренний, который философ отождествляет с рефлексией, т.е. самонаблюдением ума за собственной деятельностью. Важно при этом помнить, что рефлексия порождает идеи из того ма­териала, который дают ощущения. Таким образом, оказывается, что ощущения являются в конечном итоге единственным источ­ником всех наших знаний. Такая философская концепция назы­вается сенсуализмом (лат. sensus — ощущение). Используя афо­ризм, ведущий свое начало еще от античности, Локк так определяет суть сенсуалистической теории познания: в разуме нет ничего, чего не было бы в ощущениях. Философ классифицирует идеи в со­ответствии с тем, сколько источников они имеют: идеи, произ­водимые одним чувством (цвета, звуки, плотность), производимые посредством нескольких чувств (пространство, движение), произ-во;щмые одной рефлексией (мышление, желание), производимые всеми видами чувств и рефлексией (удовольствие, существование,

 

 

единство). Философ предостерегает против распространенного мнения, что идеи суть копии находящихся вне нас вещей. Конечно идея движения имеет сходство с тем, что она выражает, но большинство идей так же мало похожи на выражаемые ими вещи, как слово на гот объект, который оно обозначает. В доказа­тельство Локк приводит следующие аргументы. Во-первых, качес­тва вещей можно разделить на первичные: плотность, протя­женность, форма, подвижность (здесь-то как раз и имеется сходство идей и вещей) и вторичные: цвета, звуки, вкусы, относительно кото­рых о сходстве идей и вещей говорить не приходится, ведь то, что в идее является сладким, голубым или теплым на деле есть «только известный объем, форма и движение незаметных частиц». Есть у него и другой аргумент против сходства идей и вещей, который заключается в том, что, как считает философ, общее — это идея, изобретенная разумом; в действительности же общего нет, реально существуют лишь единичные предметы. А между тем все наше мыш­ление построено на использовании общих понятий.

Как же происходит процесс познания? Сначала благодаря ощу­щениям мы получаем восприятия. Это первый шаг, первая ступень к знанию, результатом которой служит появление у нас идей. Идеи наш ум может удержать в себе посредством их созерцания. Кроме того  ум  обладает способностью  откладывать  идеи  в  память  и вызывать их перед собой по мере необходимости. Далее разум начи­нает работать с идеями. Из простых идей он образует сложные, ис­пользуя те же три действия — соединение, сравнение, различение, которые человек   применяет в практических действиях. Так обра­зуются сложные идеи — красота, благодарность, человек, войско и т.п. Сложные идеи делятся на три разряда: модусы, субстанции, отношения. Модусы — это идеи, которые являются модификациями другой идеи, например, модусы движения — скольжение, падение и пр., модусы мышления — ощущение, созерцание, воспоминание и пр. Субстанции же, напротив, сложные идеи, которые представляют самостоятельные вещи — человек, дерево и т.п. Особое внимание Локк уделяет понятию субстанции. Если к идеям беловатого цвета, определенного веса, твердости, ковкости, плавкости присоединить идею субстанции, то получится,   сложная идея, например, свинца. Таким образом, получается, что идея субстанции выражает идею самостоятельности вещи. Но зачем она, идея субстанции,   вообще нужна в таком случае? — размышляет философ. Он находит эту идею смутной и неясной. Речь идет как бы о подпорке каждой вещи, которая (подпорка) нужна лишь потому, что нам трудао  пред-

 

ставить, каким образом все простые идеи, образующие сложную, соединены вместе. В конечном итоге Локк пишет, что субстанция — это «что-то, не знаю что».

Хотя Локк говорит о слабости и ограниченности нашего разу­ма, но все же он дает ему высокую оценку. Разум имеет две интел­лектуальные способности — проницательность (т.е. способность отыскивать посредствующие идеи, позволяющие устанавливать отношения между исследуемыми идеями) и логическое выведение. «Когда разум действует в единстве с ощущениями, то нет ничего столь темного, столь скрытого, столь недоступного никакому чув­ственному восприятию, чего бы не смог постичь путем мышления и рассуждения вооруженный этими способностями всепостигающий разум». Несмотря на такие оптимистические заявления, Локк проявляет осторожность, даже скептическое отношение, когда речь заходит о решении конкретных теоретико-познавательных проблем. Так, когда встает вопрос о мире, как он существует сам по себе, мы должны учитывать, что различие между первичными и вторичными качествами, принадлежность всеобщего разуму, а не самой дейст­вительности делает соответствие наших знаний миру проблема­тичной. Содержание основных понятий, при помощи которых мы пытаемся постичь окружающий мир во многом неясно. Возьмем, например, такое понятие, как «сущность». Под сущностью вещей можно понимать их внутреннее строение, от которого зависят и их внешние качества, но в университетской науке слово «сущность», скорее, обозначает родовую принадлежность видов. Локк предла-гает различать понятия «реальная сущность» (первый смысл) и «номинальная сущность» (второй смысл). Если под телом понимать субстанцию плотную, протяженную, с определенной формой, то по­нятие материи становится по существ}- излишним, так как на его долю остается лишь одна плотность. Ни одно из великих явлений природы не может быть объяснено каким бы то ни было действием материи и движения. «Произведения природы задуманы некоей Мудростью и созданы средствами, настолько далеко выходящими за пределы нашей способности раскрывать и понимать их, что мы навряд ли когда-либо будем в состоянии свести их в науку». Имеются различные философские концепции мира. Одна из них, на­пример, полагает, что в его основе лежит две субстанции — протя­женная материя и мыслящая нематериальная субстанция — душа (Локк имеет в виду Декарта), другая утверждает, что существует лишь одна субстанция — мыслящая материя (имеется в вид) Спиноза). Однако, думает Локк, «...с какой стороны ни рассмат-

 

ривать душу, как непротяженную субстанцию или как мыслящую протяженную материю, и то и другое представить себе одинаково трудно». Опять-таки «...представить себе, чтобы чистая немысля­щая материя могла произвести мыслящее, разумное существо, так же невозможно, как невозможно представить себе, чтобы ничто могло из себя самого произвести материю». Локк предпочитает умозрительным конструкциям мира классификацию видов позна­ния. Он полагает, что следует допустить существование трех видов познания: интуитивное (посредством которого мы знаем о тож­дестве или различии идей), демонстративное (т.е. опирающееся на логический вывод) и чувственное (оно дает знание о существовании внешних предметов). Для первого вида познания критерием истины является очевидность, для второго — соответствие идей. Эти два вида познания находятся в тесной взаимосвязи. Что же касается видов истин, то их еще больше. Локк называет истины мысли, истины слов, нравственные истины или убеждения и метафи­зические истины, которые относятся к соответствию наших идей внешним вещам. Локк высказывает мысль, которая оказала боль­шое влияние на дальнейший ход развития философской мысли; он утверждает, что наше познание носит всеобщий характер .тишь в том случае, когда речь идет о познании идей: «всякое общее познание мы можем искать и находить только в собственном уме; и только изучение наших собственных идей дает нам такое познание». Всеобщие истины, таким образом, можно наши только на пути рассмотрения отвлеченных идей, в то время как существование ве­щей можно познать только из опыта. В качестве примера всеобщего и необходимого знания он называет математику. Вообще, по его мнению, математика — прекрасное средство для развития разума и он рекомендует изучать ее всем, кто имеет для этого время и воз­можность. Философ считает, что истину от лжи нельзя отделить по количеств} людей, которые придерживаются тех или иных мнений. Он пишет о том, что хотя популярно правило «Глас народа — глас Божий», но что-то не слышно, чтобы Бог возвещал свои заповеди \стами толпы, а природа свои истины — криками стада. Диалек­тика Локку попросту неинтересна, он вообще не оперирует чтим по­нятием.

В полном соответствии с основными положениями своей фило­софии Локк дает определение человека: «Человек — тело соот­ветствующего облика, наделенное чувством, произвольным движе­нием и разумом». Поскольку душа человека — доска, на которой пишет опыт, философ приходит к выводу о всесилии воспитания:

152

«...Девять десятых тех людей, с которыми мы встречаемся, являются чем, что они есть,— добрыми или злыми, полезными или бес­полезными — благодаря своем)⁷ воспитанию. Именно оно создает большие различия между людьми». Так был сформулирован тезис, которому предстояло сыграть большую роль в общественной жизни. Именно отсюда родилось знаменитое правило: «Нет плохих учеников, есть плохие учителя». И до сих пор можно услышать его бездумное повторение, хотя любой педагог по собственному опыту знает, что это не так. Возможная причина распространенности лого положения заключается в его кажущемся демократизме. Од­нако еще более печальные последствия этот тезис породил, когда из него сторонниками коренного переустройства общественной жи­зни был сделан вывод, что люди плохи постольку, поскольку плохой является общественная среда и если эту среду⁷ коренным об­разом переделать, то появятся новые, уже вполне хорошие люди.

Сущность человека составляет сознание, разум: «Одно только сознание образует личность». Все люди стремятся к счастью, при этом добром люди считают то, что способно вызвать удовольствие, а злом — то, что причиняет страдание. Счастье же — это наи­высшее удовольствие. Достигнуть его не так уж сложно; нужно сле­довать простому' правилу: в здоровом теле здоровый ду\.

Теория tabula rasa у Локка сочетается с признанием естес­твенных различий людей по их умственным способностям. Если к этому прибавить различия, обусловленные воспитанием и обстоя­тельствами личной жизни, то ясно, что .поди не равны, и не могут быть равными. Вообще говоря, в естественном состоянии действует' закон природы, который требует, чтобы никто не наносил ущерба жизни, здоровью, свободе или собственности другого человека. Однако, когда люди находятся в естественном состоянии, где каждай является сам себе судьей и нет общего суда, стоящего надо всеми, между' ними возникает всеобщая война. Стремление избе­жать такой войны и является главной причиной возникновения го­сударства и, следовательно, перехода в гражданское состояние. В связи с этим Локк проводит различие между свободой в естест­венном и в гражданском состоянии. Свобода в первом случае состо­ит в том, что человек свободен от какой-либо власти другого чело­века и подчиняется только законам природы, свобода же во втором случае заключается в том, что человек подчиняется только той власти, которая установлена «по согласию» в государстве, т.е. по закону. Философ очень высоко оценивает роль закона, цель которого состоит в том, чтобы защитить невинного и вос-

153

станавливать справедливость. Там, где кончается закон, считает он, там нет свободы, там начинается тирания. Локк убежденный сто­ронник разделения властей, в перв>то очередь законодательной и исполнительной. Он решительный противник абсолютной монар­хии и поддерживает парламентскую форму правления. Прямое на­силие он считает наихудшим средством в общественной жизни и призывает прибегать к нему с величайшей осторожностью, ведь в случае применения насилия, правитель использует как раз то сред­ство, ради освобождения от которого и было образовано госу­дарство.

К деспотии приводит прежде всего отсутствие собственности у членов общества. Опыт показывает, что каждый человек обладает некоторой собственностью — в перв^то очередь его собственной личностью. Ясно, что дня жизни человек нуждается в собственности на некоторые внешние предметы. Критерием размера собствен­ности, считает философ, является труд. Человек имеет право обра­тить в свою собственность столько, сколько может употребить на какие-нибудь нужды своей жизни. Опыт к тому же показывает, что все, что является общим, не приносит пользы. Гражданское обще­ство и есть гарант сохранения собственности. В том случае, если правитель сам нарушает законы и превращает свою власть в угне­тение, то народ имеет право на сопротивление. Но и правитель в том случае, когда часть людей «сбивается» в партию, т.е. проти­вопоставляет себя своим собратьям и другим подданным по какому-то признаку, имеет право «подавить партию и так предотвратить неурядицу». Интересно, что у Локка есть догадка о специфике тех идей людей, которые относятся к их общественной жизни, когда нелепица приобретает в их глазах доказательность, бессмыслица — логичность, а тарабарщина — смысл. В этом случае речь явно идет о таком явлении общественного сознания, которое позже получило название идеологии.

Взгляды Локка на религию характеризуются умеренностью и реализмом. Сам он признает существование Бога и даже приводит в доказательство некоторые аргументы. Но Бог у него как бы кон­ституционный монарх — придает смысл всему сущему, но предо­ставляет природе и обществу изменяться по их собственной логике. Локк также стоит за веротерпимость.

Некоторые идеи Локка были значительно видоизменены и до­ведены до логического конца другим британским философом — Джорджем Беркли (1685-1753). Он происходил из дворянской семьи, жившей в Ирландии. Беркли окончил Дублинский университет,

проявил способности в математике. Однако интерес к теологии взял верх и он избрал карьеру священнослужителя (был епископом в Клойне на юге Ирландии). Именно он стал создателем в Новое вре­мя системы так называемого субъективного идеализма, выдвинув при тгом некоторые идеи, послужившие предметом оживленных споров среди философов Европы.

Логику философской концепции Беркли можно передать сле­дующим образом. Во-первых, он считает аксиомой положение «все, что существует, единично», т.е. стоит на тех же номиналистических позициях, что и Гоббс, и Локк. Во-вторых, по его мнению, не только «вторичные», но и «первичные» качества субъективны и не имеют сходства с тем, что их в нас вызывает'. На что может быть похоже ощущение кроме самого же ощущения?

задает   он

риторический вопрос. Ведь если протяжение, форма, движение суть идеи и, значит, могут существовать только в духе, то они и не могут походить ни на что кроме идеи. Всякое же представление об идее, присущей материи, т.е. чему-то плотному и протяженному (а зна­чит совершенно противоположному духу), всякое такое пред­ставление самопротиворечиво, ибо соединяет то, что несоединимо. В таком случае встает вопрос: что же реально существует? Реально существуют личности или «разумные вещи» (а все другие вещи суть только способы существования личностей), кроме того реально существует дух или то, что воспринимает. «Дух есть простое, нераздельное, деятельное существо; как воспринимающее идеи оно именуется умом; как производящее их или иным способом дей­ствующее над ними — волей». Или можно сказать и так: «...Под сло­вом «дух» мы разумеем лишь то, что мыслит, хочет и воспринимает». Однако невольно встает вопрос: а как же окружающие нас вещи, составляющие наш мир, существуют ли они? Беркли выстраивает очень логичную цепочку доводов. Всякая вещь известна нам постольку, поскольку мы знаем ее качества, можно сказать, что любая вещь — совокупность составляющих ее качеств. Но что такое качество? Любое качество (белое, протяженное, твердое и т.п.) есть на самом деле ощущение. Таким образом, мы можем ска­за гь, что вещь есть совокупность ощущений. Однако ощущения, как само собой разумеется, это всегда чьи-то ощущения, при­надлежность какого-то Я. Значит можно сказать, что вещи суще­ствуют постольку, поскольку кто-то их воспринимает (т.е. имеет составляющие их ощущения). Так родился знаменитый принцип: esse percipi est, т.е. «существовать, значит быть воспринимаемым». Другими словами, мир существует лишь постольку, поско.тьку есть

155

воспринимающее его Я. Такой вывод получил в философии название солипсизма (лат. solus — единственный, ipse — сам), согласно котором) реально существует только одно мое Я, все остальное, в том числе и другие Я — порождение моего вооб­ражения. Заметим сразу, что логика солипсизма безупречна. Еще В.И.Ленин вслед за французским философом Д.Дидро сокрушался по поводу того, что к стыду разума человеческого эту нелепую с точки зрения здравого смысла философию невозможно опро­вергнуть при помощи логики. Однако эта логическая неуязвимость солипсизма все же имеет свое слабое место. Дело в том, что со­липсизм приводит к столь большим трудностям и противоречиям, что никто из философов удержаться на этой позиции не может. Перед Беркли сразу же встают онтологические проблемы. Во-первых, если вещи суть совокупности ощущений, если вещи суть наши идеи, то выходит, что когда мы греемся у огня, мы греемся у своих идей, когда мы пьем воду, мы пьем свои идеи? Беркли на это отвечает, что действительно это звучит странно, что толпа может смеяться над подобными суждениями. Но, замечает он, нельзя пу­тать способ выражения и реальное положение дел. Ведь все мы знаем, что прав Коперник, утверждающий, что Земля вращается во­круг Солнца, но это не мешает нам говорить так, как если бы был прав Птолемей: «Солнце восходит».

Но это только начало наших затруднений, есть и худшие по­следствия. Ведь если вещи существуют постольку, поскольку их воспринимает какое-то Я, то что происходит с вещами в опре­деленном помещении, когда в нем никого нет? Строго говоря, надо признать, что в отсутствие человека все вещи исчезаю! и вновь появляются, когда в комнату входит человек. Но все это настолько абсурдно, что вряд ли найдется такой мыслитель, который станет защищать подобную нелепицу. Имеется и гносеологическая про­блема: если мир есть совокупность моих ощущений, то как отличить наши фантазии и иллюзии от того, что мы называем реальной действительностью, истину от заблуждений? Беркли пытается ре­шить эту проблему. Он говорит, что ощущения, которые мы назы­ваем истинными, обладают несравненно большой яркостью и ус­тойчивостью, чем те, что оказываются иллюзорными, что призна­ком истины является общезначимость знания (т.е. его разделяют и другие люди). Однако все эти аргументы невидимому его не устраивают, он чувствует их уязвимость. Вследствие этих труд­ностей он покидает позиции последовательного субъективного идеализма и вводит в свою систему элементы идеализма обьек-

156

тивного, ссылаясь на необходимость признания существования кроме личностей еще и духа надличностного, объективного — Бога. Сделав это, он уже сравнительно легко справляется со всеми трудаостями. Вещи не исчезают, когда в помещении никого нет, ибо их существование поддерживает восприятие вездесущего Бога. Истинные ощущения — это ощущения, которые вызывает в нас разум Бога, безмерно превосходящий по силе наш разум, в то время как человеческий ум способен вызывать лишь слабые, неустойчивые ощущения — непременный признак заблуждений и иллюзий.

Итак, с точки зрения Беркли, существуют только мыслящие ду­хи и Бог как дух. Вся реальность сводится к идеям. Но в таком слу­чае на реальность распространяются законы логики (как законы мышления). Например, ничего противоречивого существовать не может. В том числе не может существовать и материя, понятие кото­рой противоречит понятию духа, ведь идея не может существовать в инертной, невоспринимающей субстанции. Но дело даже не только в этом. Как уже было сказано, с точки зрения Беркли, реально су­ществует только единичное, материю же никак к единичным сущ­ностям причислить нельзя. А раз так, то получается, что материя не может быть воспринимаема, т.е. ее не может быть. Беркли так и пи­шет, обращаясь к материалистам: «...Вы можете, если это уже так вам хочется, употреблять слово «материя» в том смысле, в каком другие люди употребляют слово «ничто».

Беркли доводит до логического конца концепцию мира как со­вокупности идей и в отношении причинности. Если реально суще-ств\тот не вещи, а духовные образования, то причинно-след­ственная связь должна пониматься не как порождение одной вещью (причиной) другой (следствия), а как отношение метки или знака к обозначаемой вещи.

Свою концепцию, основанную на отрицании существования внешних вещей независимо от нашего сознания, Беркли после­довательно проводит и при решении проблем теории познания. Он считает, что мнение о том, что за ощущениями существуют не­зависимые от них вещи, ведет только к трудностям при объяснении механизма процесса познания и вообще ставит под сомнение воз­можность существования реального знания, ибо, с одной стороны, становится необъяснимой всеобщность и необходимость теоре­тического знания, а с другой стороны, приходится изобретать понятия, которые только затемняют понимание познавательного процесса. Так, приходится вводить понятие сущности, которая прячется нивссть где за явлениями и которую надо знать, чтобы

157

понять смысл явлений. Беркли даже указывает причин}, по которой возникает такое нелепое, по его мнению, понимание процесса по­знания — это мыслительный процесс, который назвали абстра­гированием. Обычно абстрагирование понимается как способность ума отделять (абстрагировать) любое качество от всех остальных и от   воспринимающего его духа (протяженность, цвет, ;цшжение и т.п.). На самом же деле, процесс познания значительно упрощается, если принять, что не существует ничего, кроме идей и духов, а аб­страгирование — лишь частный, незначительный момент процесса мышления, который свойственен только ученым и о котором масса здравомыслящих людей не имеет понятия. Надо признать, что об­щий характер нашего знания возникает тогда, когда множество частных идей мы заменяем словом, т.е. знаком, который  замещает эти идеи, что и позволяет   разуму иметь понятие о «треугольнике вообще», т.е. о таком треугольнике, который ни косоуголен, ни пря­моуголен, ни равносторонен, ни равнобедрен, ни неравносторонен, но который есть вместе и всякий, и никакой из них». Можно сделать вывод, что Беркли выдвинул второй великий принцип теории по­знания (первый, как мы помним был выдвинут в античности — принцип отражения), который можно назвать принципом замеще­ния, или принципом модели. По существу Беркли впервые в истории философии после Аристотеля существенно дополняет понимание процесса познания не как простого (наподобие зеркального) отра­жения мира,  а как перевод объекта познания в его умственное подобие, как создание в уме модели, но модели, основанной    на использовании принципиально иных по сравнению с отражаемым миром средств, средств рожденных самим сознанием человека. Эти средства — не что иное, как идеи. Беркли называет следующие их виды: идеи, воспринимаемые чувствами, идеи, возникшие в резуль­тате наблюдения за эмоциями и действиями ума, идеи, образуемые при помощи памяти   и воображения, идеи порождаемые через со­единение, разделение или представления первых трех видов. Хо­телось бы подчеркнуть, что мысли, развиваемые в данном случае Беркли, весьма плодотворны; они помогают многое понять в позна­нии, например, тот поразительный факт, что идеальные объекты, при помощи которых мы мыслим о мире, с одной стороны, имеют черты сходства с реальным объектом, но с другой стороны, гак же не тождественны   им, как модель не тождественна моделируемому объекту. Они помогают объяснить и тог факт, что одно и то же яв­ление может быть выражено разными способами, а это объясняет богатство мира субъективного, мира наших мыслей и чувств. Таким

158

образом, можно сказать, что если, с одной стороны, объект значи­тельно превосходит по содержанию ту его картину, которая имеется в каждый данный момент у субъекта, то с другой стороны, много­образие субъективных образов — в единстве рационального и эмо­ционального, разумного и волевого, теоретического и психологи­ческого, сознательного и бессознательного в известном смысле пре­восходит многообразие объекта.

Подход к процессу познания в рамках берклианства открывает дорогу новой концепции познания, когда наука рассматривается не как теория, имеющая целью за явлениями обнаружить сущность и выразить ее в виде совокупности законов, а как техника, при помо­щи которой описывается взаимосвязь явлений, своеобразный набор приемов, которые помогают научиться предсказывать поведение объектов и использовать их в своих целях.

Постоянные сочетания идей, думает Беркли, образуемые по оп­ределенным правилам, дают указания относительно того, что мы можем ожидать от таких-то и таких-то действий. Наука, следова­тельно, состоит не в отыскании телесных причин, а в правн.тыюм понимании языка Творца природы, причем этим языком и являются наши идеи. Если сравнить это высказывание Беркли с цитировав­шим выше высказыванием Галилея о математике как языке, на котором написана Богом природа, то видно как различие, так и сходство подходов к природе в XVI и XVII вв.

И еще с одним новшеством в философии связан Беркли. Имен­но он впервые четко разделил материализм и идеализм как фило­софские направления, причем сознательно встал на позиции идеа­лизма и не уставал подвергать критике материализм. Выше были приведены его теоретические аргументы против материи, но он пользуется и аргументами практического, можно сказать, идео­логического характера. Так, он пишет, что даже если его доводы против материи показались бы кому-то неубедительными (что каса­ется меня, оговаривается он, то я считаю их безупречными), то все равно понятие материи нужно устранить из философии потому, что материя во все времена «была великим другом атеистов»; на ее основании возводились самые безбожные системы. Кроме того, рас­суждает он, исчезнут такие вопросы, на которые не могут убеди­тельно ответить и сами материалисты, например: может ли материя мыслить, делима ли материя до бесконечности, как материя воздей­ствует на дух и т.п.